Много монет остаётся в кошельке без растраты —
В долгую дорогу копил, только быстро дошёл...
Да и на что их спустить в неведомой дороге?
Разве на шитое золотом седло для осла.
Да и осла прикупить на базаре не придётся —
Только пешком по горячим пескам и по льду,
И хорошо, коль хотя бы обуты ноги.
Стоит ли дошедшему этих монет пожалеть?
Пора бы уже в калашный ряд, на запчасти...
Но служит машина, потом в ремонт уходит.
А потом на дороге непонятный монстр,
В котором ничего родного не осталось,
Зато почти новый, и груз везёт исправно,
И его укатает лихая дорога.
А вот теперь он к реставратору попался,
И сверкает, в заводском варианте собран.
Как много огня в потемневших от времени поленьях...
Да только никто до сих пор не коснулся их искрой.
Быть может, когда-нибудь сгниют, и рассыплются прахом,
А может, дождутся, и порохом взовьются до небес.
Как много огня дожидается заветного часа,
Не лучше ли сгореть поскорей, чем спокойно истлеть?
И завтрашний день укрывает искомые ответы,
И смогут ли вспыхнуть теперь, на исходе веков.
Много было в жизни мечтаний —
Минутных, или долгих, седых...
Что-то отсеялось за годы,
Другие мечты стали сильней,
Но они и не воплотились.
А я до сих пор жду,
Когда попытки будут удачней,
Чем были в прошлых годах.
Заглянул я в пещеру одну, из простого любопытства —
И иду до сих пор, в лабиринтах неведомых путей...
Что когда-то казалось очень кратким, и совсем не глубоким,
Предстаёт бесконечным, ветвящимся в пучине немой.
И решил, что я здесь и умру, поседевшим и дряхлым,
Положив свою жизнь непонятному делу на алтарь,
Но сужаются с каждым потраченным шагом лабиринты,
Упираясь, наконец, в неизменный и тёмный тупик.
Выигран бой — но проиграны целые войны...
Много монеток, а в целом — по-прежнему нищ.
Шаг был удачен. А только придёшь, куда надо?
Шаг был удачен, но в сторону горьких плодов.
Надо бы было шагать, где дорога труднее,
Впрочем, и это — отнюдь не заветный рецепт.
И у соседа хватает проигранных схваток,
Но не досталось победы в войне и ему.
Слишком много приключилось, слишком много...
Может, радости, а может, что беды.
Записать — так ни чернил, ни книг не хватит,
Рассказать — на то не хватит жизни лет.
Только память — и её ничтожно мало,
И к тому же, нескончаемый поток
Пролетающих секундами событий
Не кончается, и хлещет через край.
Я взялся за груз. Но насколько же он неподъёмный...
И в сумерках утренних, кратких обманчиво мал.
И вроде удобен, и ровная вроде дорога,
И плечи не стёрты, и ступни не сбитые в кровь.
Но снова шатаюсь на каждом умеренном шаге,
Без ветра, без холода, без раскалённой жары.
И что же тяжесть укрыта в неведомой ноше?
Узнать бы. Да только открыть и не вышло пока.
Глазам мешает горькой ночи темень,
Но слух во тьме не тратит остроты...
И нюх, что чует дивный ветер дальний,
И ловят дрожь земли подошвы ног —
Но плачется во тьме бредущий путник,
Всё ищет свет обманчивых огней,
И звук, и запах в страх его вгоняют,
Тепла земли он вовсе не признал.
Фонари на столбах потягаться решили с рассветом,
И с полуденным солнцем тягаются в пыль и жару...
Никому незаметно горенье отчаянной лампы,
Разве только прохожему прямо к столбу подойти.
Но — горят фонари, и летучему дню не сдаются,
Будет вечер и ночь, и победу они возвратят,
И прохожий отличия тех фонарей не заметит
От других, что спокойно и глухо проспали весь день.
